Предлагаем Вашему вниманию печатную версию программы Александра Шевченко «Угол» с Жаном Дегтяревым
Жан Дегтярев в прошлом музыкант рок-группы Spectrum Band, ныне мастер по изготовлению гитар. Eго знакомство с музыкой началось в шестилетнем возрасте. В начале, по настоятельной рекомендации отца, Жан учился играть на фортепиано. Но в двенадцать лет он сделал свой собственный выбор – гитара. Желание играть то, что хотелось, подвигло нашего героя к тому, что в 14 лет он смастерил из подручного материала свой первый музыкальный инструмент.Свою карьеру рок-музыканта Жан, как и многие другие, начинал с подвалов, которые вскоре сменили большие концертные площадки в разных странах. И уже привычным было видеть шести-, десяти-, а то и двадцатитысячную толпу поклонников. . Родители Жана, пытающиеся оградить сына от влияния рок-музыки, вскоре согласились с его выбором, увидев достижения на этом поприще, которые сулили безбедную жизнь.
Мода на водолазки и клеши была одной из бытовых сторон битломании, поразившей СССР в начале семидесятых. Несмотря на мрачные прогнозы о близком закате славы, The Beatles все больше превращались в культурный феномен мирового масштаба, игнорировать который было невозможно. Руководство страны всеми силами боролось с тлетворным влиянием запада. Появилась мода на битловские прически, и «молодых волосатиков», как их называли старики, забирали прямо на улице и стригли им волосы в милиции. Внешний вид поклонников The Beatles подрывал основы советского общества, но никакие угрозы и применение насильственных методов не смогли изменить мировоззрения молодых людей в СССР, среди которых была рок-группа Spectrum Band.
В 1994 году рок-группу Spectrum Band приглашают на гастроли во Францию, а в 1996 ассоциация Spectrum International подписывает постоянный контракт, который открывает молодым талантам широкие двери в этой стране.
Каково же было изумление соработников по цеху, когда Жан сам, без помощи милиции вынул из уха серьгу и остриг волосы. Что же может произойти с человеком, который по доброй воле отходит от устоявшегося образа жизни?
– Вас зовут Жан. Это французское имя. Вы поменяли его?
– Нет. Я родился в Казахстане, в городе Алма-Ата. Мои родители почему-то назвали меня Жаном. Когда я впервые приехал во Францию, я постоянно оглядывался, потому что там очень много людей по имени Жан. Всякий раз, когда произносили это имя, я откликался на него. В Казахстане было наоборот, очень редкое имя и, когда говорили Жан, значит, говорили мне.
– Вы играете на гитаре, это ваш любимый инструмент. Где вы взяли свой первый инструмент?
– Мы «сочиняли» гитары. Брали гриф, приделывали корпус, вырезали формы, вставляли звукосниматели, все делали сами, потому что электрогитар тогда не было. Это было очень давно. Приходилось выдумывать. Вставляли микрофоны, озвучивали, как могли, из дома тащили приемники. Мы облюбовали для занятий место в подвале, потому что в другом месте нам бы не разрешили, там поставили радиоприемники, подключали к ним гитары и играли.
– Вас кто-то ревновал к гитаре?
– До моего покаяния, моя жена твердо говорила мне и всем, что она не первая моя жена, моя первая жена – это гитара. Настолько я влюблен был в этот инструмент, настолько я отдавал ему, по настоящему, все время. Я был просто вдохновлен, когда брал гитару.
– Жан, давайте вернемся к вашему отрочеству, ко времени, когда группа «Битлз» (The Beatles) была очень популярна. Вы где-то доставали и слушали их пластинки. Что это производило лично в вашей душе?
– О, нам молодым эта музыка очень нравилась. Пластинки почти все привозились нелегальным образом. Привозили люди, которые могли поехать либо в Америку, либо Англию, или еще куда-то. Они покупали и привозили, а уже их дети распространяли. Эти пластинки стоили больших денег. Я помню, что мы с моим братом красили джинсы в другой цвет для того, чтобы их продать, и купить пластинки. Иногда мы одалживали просто послушать на один день, и все бросали, чтобы слушать.
– Что именно вам нравилось? Мне приходилось несколько раз видеть видео с выступлением «Битлз», видеть, как кричит молодежь в каком-то экстазе. Что это? На мой взгляд непрофессионала есть значительно более красивая музыка.
– Что тогда могло трогать сердца молодых людей? Я думаю, что – бунт, свобода внутри этой музыки. Вообще эта музыка бунтарская, восстающая против общества, почему и захватила такое количество молодежи.
– Можно ли сделать какой-то вывод, что это был бунт целого поколения людей, а не просто увлечение отдельных личностей?
– Более или менее, в зависимости от обстоятельств, но, в общем, это был бунт поколения. Я помню, когда мы по-настоящему увлеклись этим, начали играть, собираться, создавать группы, нам препятствовали, но мы всяческим образом противостояли, нас невозможно было сломить. Я помню, что нам не хватало денег, не хватало музыкальных инструментов, и наши группы устраивались в клубы художественной самодеятельности, которых было много в то время, почти в каждом микрорайоне. Когда мы почувствовали, что можем использовать их, чтобы покупать музыкальные инструменты, мы просились туда, но для этого нам нужно было исполнять патриотическую музыку. Мы и тут нашли выход. Брали музыку таких групп, как «Битлз», «Криденс» (The Beatles, Creedence) и других, писали к ней тексты о комсомоле, о Ленине, о партии, и этого было достаточно. Хотя было понятно, что эта музыка ничего не имела общего с той музыкой, которая вдохновляла бы человека идти дорогой коммунизма, но, ее все же не запрещали.
– Сталкивались противоречивые факторы: тексты говорили об одном, а музыка о полном бунте и противлении?
– Да, потому что у нас интерес был другой – играть, чтобы приходили наши друзья, девушки, нам хотелось влиять на них, находиться в центре событий.
– Жан, скажите, почему рок ассоциируется с сексом и наркотиками?
– Потому что это тоже бунт. Написано, например: «дети, будьте послушны родителям». В этом есть какое-то устройство, есть гармония и польза, нет хаоса. А когда гармония нарушается, происходит падение, т.е. все превращается в хаос. Когда человеку становится недостаточно слушать рок-музыку, он продолжает бунтовать. В итоге, этот бунт направляется не против общества, а против самого себя.
– Можете сказать откровенно: прибыльно быть музыкантом? Например, в вашем случае во Франции.
– Как сказать? Аппаратура стоит дорого, записать диск стоит дорого, когда сам вкладываешь. Но вообще, прибыльно. Мы жили, и нельзя сказать, что отказывали себе в чем-то.
– Жан, семь лет назад вы оставили свою группу. У вас были дети до того, как вы оставили группу?
– Да, у меня было двое детей.
– Против чего можно бунтовать, будучи отцом? Или уже был только один интерес – деньги? Или сохранялось умонастроение чему-то противиться?
– Я думаю, что начиналось с бунта, а потом вылилось в определенный устой жизни. И этот устой мне очень нравился. Нравилось, что люди поклоняются.
– Что это за человек такой – поклонник?
– Поклонник – это человек, который готов для тебя на все. Например, был один поклонник нашей группы, который, когда мы хотели записать свой первый диск, сказал: я его оплачу. Это ему стоило тогда минимум 30 тысяч франков. Это большая сумма. Поклонники могли что-то подарить. Но все это не бесплатно, потому что у всякого поклонения есть цель. Если человек поклоняется тебе, то он чего-то хочет, хочет быть ближе к силе, власти, идеалу. И люди этим пользовались.
– Вы, в данном случае? Вы могли манипулировать эти людьми?
– Ты в свою очередь пользуешься ими, а они, используя тебя, манипулируют другими людьми. Это закон.
– Что это давало вам, кроме денег?
– Мне такая жизнь нравилась.
– Но сожаления не видно.
– Она мне нравилась, когда я жил той жизнью. Парадокс, может быть, заключается в том, что от благополучия я пришел к превосходнейшему.
– Если перефразировать ваши слова, то вам удалось соприкоснуться с чем-то более высоким, приятным, чистым, чем то, что было на тот момент?
– Да. Я соприкоснулся с Евангелием Христа, Словом Божиим. После того, как я познал превосходнейшее, лучшее, я не смог жить той жизнью. Мне стало противно так жить. Когда у меня открылись глаза, я по-настоящему увидел все помыслы мои, все чувства – я увидел такой порок, и понял, что все, что я делаю, не имеет никакой цены, все бесполезно. И самое главное, была сокрушена моя цель. Я не думал о вечности, я хотел достигнуть как можно больше власти и славы.
– Это был ваш внутренний процесс. Как вы пытались объяснить его окружающему миру, поклонникам, друзьям, жене, детям? Как вы остригли свои волосы? Серьгу доставали из уха? Расскажите об этом.
– Я думал, что для меня это будет мучительный процесс, а оказалось все гораздо проще. Просто в один день я внутри себя сказал: «это не нравится Ему». И все. Внутри меня произошел перелом. Может это не удачное сравнение, но так бывает, когда влюбленная хочет угодить возлюбленному. Она хочет это сделать и делает, и от этого испытывает радость. И я с такой же радостью это сделал. Я еще продолжал дорабатывать контракт, когда все это происходило. Во-первых, этого требовали условия, а во-вторых, я не мог бросить сослуживцев, по той причине, что у всех были дети, жены. Мои сослуживцы дали объявления в газеты, они искали мне замену, я видел, что они это делают, и с моей стороны бросить их было б неправильно.
– Жан, а что вы скажет о тех людях, которые говорят, что это все религиозность, когда нас стригут под одну гребенку, что ничего нет неправильного в том, чтобы христианин носил серьгу в ухе, длинные волосы. Ваш взгляд на это. Как вы пришли к тому, что Богу это не нравится?
– Я уже сталкивался с такими моментами, и скажу, что это невозможно объяснить человеку. Есть действия, которые мы видим, и есть которых не видим, гораздо важнейшие, происходящие внутри человека. Люди не видят внутренних процессов, когда меняется жизненная позиция. А когда меняется позиция, все вокруг меняется. Появляется другой взгляд на все. Когда я постригся, снял серьгу, поменял одежду, все атрибуты, то мои сослуживцы отреагировали неоднозначно. «Он всегда был с фантазиями, – сказали они, – переболеет, перебродит».
– Можете вспомнить какой-то яркий момент из своей биографии?
– Самым ярким моментом моей жизни, из того, что прожито, было то, что я познал принцип, – всякое царство живет каким-то принципом, иерархией, – и когда Бог открыл мне какая иерархия у Бога, когда я понял, что больший должен служить меньшему, когда я пережил это благо, тогда я почувствовал радость, и такую радость, которая на самом деле не покидает… Это так насыщает, так вдохновляет человека, когда ты на самом деле точно знаешь, куда идешь. Когда я еще работал в группе, я написал несколько песен, и когда мы записывали свою первую пластинку, мои сослуживцы надеялись, что я на этом диске подпишу, что все принадлежит группе. Но то тщеславие, которое было в моем сердце, не дало мне сделать этот шаг. И я сказал «нет». Почему я вспомнил этот момент? Потому что в тот момент, когда я сказал им «нет», сослуживцам моим, это был самый тяжелый момент моей жизни. У меня внутри была такая пустота. Я думаю, что всякий раз, когда мы говорим «я», мы обречены на пустоту внутри нас. А когда мы говорим: «это Он», нам очень хорошо. Мы чувствуем Его присутствие, мы чувствуем то, что Он совершает. Сейчас я хочу сказать, что все в нас производит Бог, и я хочу благодарить Его… Когда мы говорим о духовной музыке, мне и тут хочется сказать, что все совершает Он, а у Него есть характер, у Него есть цель, есть всему смысл, и потому духовная музыка должна быть в гармонии с Ним.
Печатную версию подготовила Светлана Агаларови.
(2598)
