Предлагаем Вашему вниманию печатную версию программы Александра Шевченко «Угол» с Татьяной Бердышевой.
Бердышева Татьяна Михайловна родилась 12 августа 1949 года в семье рабочих в Семипалатинской области. Ее родители умерли довольно рано из-за проблем со здоровьем: отец в 1955 году, а мать в 1960 году. Татьяна с сестрой Ниной воспитывались в детском доме города Шемонаиха в Восточном Казахстане.
Девочка выросла, выбрала преподавательскую стезю и постаралась получить соответствующее образование.В 1974 году она была зачислена на подготовительное отделение Ленинградского государственного университета на философский факультет, который успешно окончила по специализации научного атеизма. В 1981 году была направлена на кафедру философии медицинского университета города Целинограда, где в течение трех лет преподавала научный атеизм. Получив направление в аспирантуру, Татьяна Михайловна продолжила свое образование в Московском государственном университете и защитила диссертацию на степень кандидата философских наук по теме: «Исследование проблем религии и атеизма в советской литературе 20-30 годов».
Родившись и получив образование в стране, где марксистско-ленинская философия была главенствующим мировоззрением, Т.М. Бердышева в 90-е годы, в период краха советской идеологии, пережила глубокий внутренний кризис, который привел ее в церковь.
В настоящее время Т.М. Бердышева – доцент Санкт-Петербургского Университета Сервиса и Экономики , преподает религиоведение и этику. О своем пути к Богу она рассказала в христианской студии «Угол».
А.Ш.: Татьяна Михайловна, вам нравится ваша работа, ваша профессия?
Т.М.: Очень, очень нравится. Я воспринимаю ее ныне, как служение Господу. Я закончила в Ленинграде философский факультет… Марксистско-ленинская идеология тогда была ведущей в нашем государстве, поэтому все общественные науки преподавались в русле этой идеологии. И философы считались резервом партии в каком-то плане, толкователями политики партии. Я помню, как на семинарских занятиях студентами мы изучали труды Л.И. Брежнева, может быть, люди старшего поколения помнят его книги, например, «Малая земля» и др. Философия, или обществоведение в целом, были тесно связаны с официальной идеологией нашего государства.
А.Ш.: Татьяна Михайловна, простите за небольшое отступление. Мне недавно пришлось видеть документальный фильм о Брежневе, где он был представлен в очень позитивном свете. Как вы видите на сегодняшний день, существует ли разница, отличается ли Брежнев от других деятелей в плеяде политиков?
Т.М.: Я не задумывалась об этом, но думаю, что мало чем. Все они были как-то на одно лицо. Личностные особенности у каждого политического деятеля, безусловно, были, но не на первом плане.
А.Ш.: Вы преданно и посвящено изучали труды Маркса, Энгельса, Ленина. Много ли было в ваше время таких преданных, верных, «верующих» в партию людей?
Т.М.: Я думаю, что это была основная масса граждан. Хотя в бытность, когда я училась в университете, у нас были инакомыслящие, или как их иначе называли, диссиденты, но такие люди не задерживались в университете. Их быстро исключали, лишали возможности получить образование, особенно на философском факультете.
А.Ш.: Было бы небезынтересно узнать, что именно вас впечатляло в трудах вышеупомянутых личностей более всего, чему вы больше всего верили?
Т.М.: Меня очень вдохновлял один из тезисов К. Маркса, в котором содержалась следующая мысль: до Маркса, Энгельса и Ленина, как продолжателей их идеологии, все философы объясняли мир. Маркс и Энгельс впервые поставили задачу изменить этот мир, что Ленин и осуществил в рамках нашего государства.
А.Ш.: Раньше в обществе, я могу судить об этом только по книгам и фильмам, присутствовала некая сплоченность, единство… Сегодня, или ввиду отсутствия авторитетов, или же как результат демократии, общество разбито. Каждый сам по себе. Вам так не кажется?
Т.М.: Несмотря на то, что марксистско-ленинская идеология была ложной, как я теперь могу абсолютно уверенно сказать, она свою роль выполняла, она объединяла людей. И на уровне бытовом не было разделений, не было индивидуализма, который сейчас активно вошел в нашу жизнь.
А.Ш.: Теперь вы – человек, читающий Библию. Вы можете сравнить марксистско-ленинское учение, их идеологию, с Библией? Вы говорили, что предлагали студентам сравнить закон Моисеев с моральным кодексом строителя коммунизма. Почему, и что вы хотели увидеть? Как вам это удавалось?
Т.М.: Маркс, Энгельс и Ленин были знакомы с христианством не понаслышке. Во-первых, это мировоззрение вплоть до 1917 года было ведущим в мире в целом, т.е. христианское мировоззрение, христианский теизм. И сами они родились в семьях верующих. Почему отвергли – это другой вопрос. Сейчас я преподаю этику. И когда на занятиях мы рассматриваем различные системы морали, ибо этика изучает мораль, а мораль исторически изменчива, то в качестве иллюстрации исторической изменчивости морали, я и предлагаю студентам данные антиподы: закон Моисеев и моральный кодекс строителя коммунизма. Делаю это с одной единственной целью – чтобы просмотреть какова же участь одной моральной системы, и какова другой. Я подвожу студентов к пониманию, что моральный кодекс строителя коммунизма был моральным законом нашего государства, о котором они ничего не знают и не слышали, в то время как наше поколение и предшествующее жили по нему. Во всех учреждениях: учебных заведениях, научно-исследовательских институтах, школах – везде он висел красиво отпечатанный, оформленный в рамочке в красном углу. Парадокс в том, что в то время как советская идеология сошла с исторической арены, вместе с ней исчез и этот кодекс, и никто о нем не вспоминает, хотя это событие 25-30-летней давности. Закону же Моисееву 3500 лет, многие его в глаза не видели, я имею в виду студенческую аудиторию, но в сознании многих эти нормы присутствуют. И студенты всегда приходят к этому выводу интуитивно, осознают это, благодаря именно тому анализу, который мы проводим на занятиях.
А.Ш.: Моральный кодекс строителя коммунизма состоял из определенных пунктов?
Т.М.: Конечно. Я помню, что когда я вступала в ряды ленинского комсомола, от нас требовали знать этот кодекс, как таблицу умножения. Мы его заучивали наизусть и старались, я, по крайней мере, отвечаю за себя, жить по нему.
А.Ш.: Среди пунктов этого кодекса есть радикальные отличия в чем-то с законом Моисеевым?
Т.М.: Достаточно много. Хотя есть и такой принцип, который является чисто христианским: кто не работает, тот и не ест. Это записано в моральном кодексе строителя коммунизма, но без ссылки на источник.
А.Ш.: Вас не назовешь ярым атеистом, но преданным…
Т.М.: Воинствующим, не стесняйтесь, пожалуйста, это было именно так.
А.Ш.: Я думаю, человека, который привык строить все свои убеждения на уровне разума, а ваш склад ума как раз такого типа, не просто перевести на сердечные убеждения, когда в сердце происходят перемены. Мне очень интересна эта деталь: как происходят подобные перемены? Ведь Бог работает только с сердцем.
Т.М.: Оглядываясь назад, могу сказать одно: велико долготерпение Господа нашего Иисуса Христа. Потому что из воинствующего атеиста сделать христианина только Господу по силам. Человек сам по себе этого совершить не может. Идеология марксизма-ленинизма была скомпрометирована. Для меня это было большим потрясением. Я искренне переживала, как это могло случиться.
А.Ш.: Каковы были первые ростки или штрихи того, что доверие к этой идеологии стало подрываться? Как это начиналось?
Т.М.: Появились публикации, происходили публичные встречи политиков, бывших обществоведов, многие из которых в одну ночь стали демократами. Меня это очень больно разочаровало. Наши учителя, которые нас выучили, стали демократами. А что делать нам теперь, когда они перекрасились или переоделись в другие одежды? Это было особым потрясением. У меня возникло ощущение, что я осталась на обочине дороги. Жизнь продолжается дальше, но жизнь мне непонятная и незнакомая, а я осталась со своими переживаниями, разочарованиями, и самое главное то, что никого это не интересовало. В конечном счете, я ощутила себя банкротом. Ценности, в которые я свято верила, и которые по-своему работали в нашей жизни и на уровне общества, и на уровне отдельного гражданина, были выброшены на свалку истории.
А.Ш.: Разочарование? Сколько оно длилось? Неделю, месяц, год?
Т.М.: Достаточно долго. Мне жалко эти годы. Как человек, я сожалею об этом времени, поскольку это были абсолютно бесплодные годы. Но, видимо, Господу иначе невозможно было повернуть мое сознание на 180 градусов. Я думаю, что оно длилось более шести лет. Тяжелые годы депрессии, как мы называем такое состояние.
А.Ш.: С чем это было связано? С тем, что политически все поменялось?
Т.М.: Не только. Дело в том, что после окончания аспирантуры я не смогла найти работу по специальности. И это было еще одним поражением в моей жизни. На тот период происходили изменения, которые были связаны, в том числе, и с тем, что из институтов изымался курс научного атеизма. Он и называться стал иначе. Эта проблематика входила в другие курсы, например: «История мировых религий», «Культурология», где также изучались религиозные системы. Научный атеизм вышел из обихода, но, тем не менее, мне еще удалось поработать в «Доме научного атеизма». Я цеплялась за свою специальность, как могла, и в течение полутора лет в системе общества «Знание» организовывала лекции, по научному атеизму в том числе.
А.Ш.: Татьяна Михайловна, вы можете сегодня уверенно сказать, что вы не атеистка?
Т.М.: Сегодня? Ныне я – христианка. Я – дочь Иисуса Христа и очень дорожу этим званием. Для меня оно настолько свято, что я всуе об этом никогда не говорю. Был период после покаяния, когда я, ходя по улицам Ленинграда, говорила вслух сама себе: я – христианка. И звук моего собственного голоса, и осмысление того, что произошло, очень меня трогало.
А.Ш.: Сейчас слово «Бог» пишут с большой буквы, не задумываясь. Как вы вели себя раньше, когда вам приходилось писать это слово?
Т.М.: Я тоже обращаю на это внимание, Александр. И когда читаю прессу, то вижу, что даже в светских изданиях корреспонденты пишут «Бог» с большой буквы. В моей практике был такой эпизод, который смущал меня, но, тем не менее, был. Когда я на уроке философии объясняла деистическую мировоззренческую систему, то на доске нарисовала схему мироздания и основные философские категории, чтобы донести до студентов суть этого мировоззрения. Один из студентов, сидящих в аудитории, довольно дерзко спросил меня, почему я пишу слово «Бог» с маленькой буквы. На что я ему ответила, ничуть не смущаясь, что это философская категория, и у меня нет никакого основания писать с большой буквы.
А.Ш.: Писать с маленькой буквы было ваше принципиальное решение, или решение вашего времени? Так писали все?
Т.М.: И времени, и того образования и тех убеждений, которые были у меня на тот период, личных в том числе. Они совпадали. У меня не было раздвоения.
А.Ш.: Бог не воспринимался как Личность?
Т.М.: Отнюдь. Если и говорили о Боге, то в каком-то таком гегелевском понимании, как о мировом духе, мировой идее.
А.Ш.: Часто у вас встречались подобные столкновения со студентами?
Т.М.: Этот случай произошел уже в 90-е годы. Тогда, как я понимаю, студент, задавший мне этот вопрос, находился в поиске, потому что иначе вопрос бы не возник. Господь был настолько милостив, что разрешил мне встретиться с этим студентом еще раз. Прошло лет восемь – десять и самым невероятным образом мы встретились за одним столом. И велико было наше изумление, что мы увидели друг в друге христиан, брата и сестру.
А.Ш.: Вернемся к периоду разочарования.
Т.М.: В этот период я в первый раз в жизни испытала вследствие неудовлетворенности и переживаемой депрессии боль в душе. Душа заболела.
А.Ш.: Душа? Какая душа у атеиста?
Т.М.: Я сейчас, рассказывая, называю это душой… А в тот период я думала, что это сердце болит, и что это стенокардия, не более того. Я не мыслила, что это душа моя может болеть.
Когда я однажды, ощущая эту боль, в одну из бессонных ночей открыла книгу, недавно мне подаренную, «случайно» оказавшуюся в моем доме, Господь мне просто высветил фразу Мартина Хайдеггера, немецкого философа, который сказал, что мы слишком рано приходим к бытию, т.е. к миру видимому, и слишком поздно к богам – миру невидимому, миру духовному. И акцент тогда в моем сознании, в моих переживаниях Господь сделал на словах «слишком поздно». Это тоже было особым потрясением. И я обратила это, прежде всего, к себе самой, это касалось меня, так как я рассуждала о бытии, а о мире богов мало, что знала, а можно сказать, ничего не знала, и даже не признавала, что этот мир существует…
Я начала посещать Русскую Евангельскую Церковь, и там на проповеди, во время песнопения Господь стал касаться моего сердца. У меня лились слезы. Я не знала их происхождение, потому что они лились помимо моей воли, моего сознания. Это плакала моя душа, мое сердце. Сейчас я могу об этом говорить, а на тот период для меня это было что-то новое.
А.Ш.: Душа плакала, а разум? Бунтовал или отсутствовал?
Т.М.: Разум наблюдал и анализировал то, что происходит. Но душе дано было первенство в этом состязании души и разума. Я знала, что в церкви Евангельских христиан баптистов после каждого собрания приглашали такой фразой: есть ли душа, желающая покаяться? И я решила, что я именно и есть та душа, и мне нужно пойти в это собрание и выйти на покаяние. Мое покаяние было таким глубоким и искренним, что вызвало удивление даже у служителей. Я раскаивалась, прежде всего, в том, что отрицала само существование Бога, который уже проявлялся в моей жизни, стучал в мое сердце, сокрушал мою душу. Душа моя уже откликалась в какие-то моменты на призыв Господа, и я раскаивалась, прежде всего, в том, что не признавала Его существование. Это было, наверное, самым глубоким раскаянием моей жизни. У меня было такое ощущение, что я готова выйти пред всем миром и рассказать всем, в чем я заблуждалась, и в этом раскаяться. И Господь принял мое покаяние. Когда я вернулась домой, во сне Он показал мне, кем я являюсь на данный момент. Я увидела себя младенцем в теплой, уютной, совершенно неземной колыбели, и как теперь понимаю, я действительно в тот период была духовным младенцем, и родил меня Господь от воды и духа после покаяния.
А.Ш.: Вы человек, который привык все логически подтверждать. Если бы я вам задал вопрос: «можете ли вы доказать существование Бога?», как вы на это ответили бы?
Т.М.: Такой вопрос задают мне и студенты. Это нередкий вопрос. И я всегда отвечаю так: если вы хотите действительно искренне убедиться, что Бог существует, вы сами можете обратиться к Нему и попросить Его засвидетельствовать о том, что Он – Бог живой, и Он может это проявить в вашей жизни совершенно уникальным образом. Бог разговаривает с каждым из нас на Своем языке.
А.Ш.: Расскажите немного о вашей семье.
Т.М.: У меня есть сын, муж отошел уже к Господу, явившему чудо в отношении моего супруга, который болел в течение длительного времени, более 13лет. Его болезнь была тяжелая и уникальная, он перенес 8 инсультов… После первого же нарушения мозгового кровообращения у него обнаружилось слабоумие. Он был лишен разума, и я молилась: «Господь, Ты знаешь, что я до его сознания не могу достучаться. Только Ты можешь как-то обратиться к его сердцу, к его сознанию». И Господь совершил это. Для меня это большее чудо, чем совершенное Господом в отношении меня. Незадолго до смерти он сам спросил у нашего пастора: как мне встретиться с Богом? У него уже было ощущение, что вот-вот эта встреча состоится, и потому он спрашивал «как» или, «что препятствует этой встрече». После молитвы покаяния, после умиления сердца, Господь вскоре мирно забрал его душу. Я не печалилась. Я радовалась, что его душа спасена. Я испытывала такую благодарность Господу, которую трудно выразить словами.
А.Ш.: Вы продолжаете работать, преподавать. Что вы сейчас преподаете?
Т.М.: Этику и религиоведение. Эта работа доставляет мне такое удовлетворение, которое я не ощущала раньше в своей преподавательской деятельности. Это только меня и держит. Свою работу я воспринимаю, как служение Господу.
А.Ш.: Если у нас спросят сегодня, есть ли Бог, то вот доказательство: из атеиста сделать искренне верующего человека может только благодать Божия. И здесь победа не в том, что Бог поменял убеждения, а в том, что просвещено сознание, и человек из тьмы пришел к истинному свету.
Т.М.: Аминь. Печатную версию подготовила Светлана Агаларови
(2029)
