Ты сказал: «Не может нарушиться Писание» (Иоан.10:35), «ни одна черта не пройдет из закона, пока не исполнится все» (Матф.5:18).
Во удостоверение непреложности Твоей воли, Ты даже клялся Аврааму! (Какие гарантии!) Над Араратом перекинул первую радугу в знак того, что не забудешь Свое обещание Ною. Ты превознес Слово Твое выше всякого имени Твоего. И вот, я чувствую себя Марией, благоговейно слагающей все Слова Твои в сердце своем, и в который раз, изумленный верностью Твоих сказаний, вместе с пророками повторяю: «Да сбудется реченное».
Но неожиданно для себя самого в тайниках своей души я начинаю испытывать некую неловкость, беспокойство. Я пытаюсь отвернуться от этой неприятной, назойливой мысли, но при этом понимаю, что она и есть причина моей тревоги. И вот, я решаюсь идти ей навстречу, чтобы сразиться с нею и одолеть ее, иначе не будет мне успокоения. Но по мере того, как я начинаю к ней приближаться, беспокойство мое только нарастает от того, что интуитивно я понимаю: скорее всего не я, а она (эта мысль) одолеет меня.
Чего же я страшусь? От чего прячусь? Оказывается, я не в Тебя верую, а только в Твои Писания. И при этом сам понимаю, до какой степени нелепо это умозаключение. Разве можно отделить послания от их Автора? Разумеется, нет, но я отделяю, и делаю это сознательно по очень необычной и хитрой причине. Писания запечатаны, от них не убавить и к ним не прибавить, но Ты не ограничен Писаниями, как равно и всяким другим откровением Себя во Вселенной. Если заповеди Твои есть истины прописные, то воля Твоя продолжает открываться бесконечно. Как раз это меня и страшит. В Писаниях Ты обусловлен, как в деловом соглашении. А за пределами Писаний Ты суверенен. Бог Священных Писаний уже все сказал, а Ты, Который говоришь сегодня, еще сказал не все. Я не подозреваю Тебя в переменчивости или непостоянстве, ибо Ты «Бог неизменный в Слове», и опять таки знаю я это из Писаний Твоих прежде, нежели из опыта.
Я боюсь не буквы Твоей, а голоса. Тебе и нужды нет изрекать новое, ибо мы прежнего не услышали.
Вот Петр, Твой избранный Апостол, не разумеет Слова Твоего о том, что спасение Твое от века завещано не только иудеям, но всем людям. И спорит он с Тобою, что «никогда не ел ничего нечистого» до тех пор, пока не откроешь Ты ему Сам Духом Святым. А когда откроешь ему, то через него и остальные Апостолы вдруг прозреют и увидят, что «с сим согласны и слова пророков». И то, что теперь явилось им новым и необычным, оказывается, уже столетия хранилось в Твоих предсказаниях в свитках священных.
Как же слепы мы без Духа Твоего! Куда нам без Него? Он и есть Тот единственный, Кто наставит нас на всякую истину.
При этом всём я чувствую себя уверенно только возле Твоих Писаний, которые соблюдаю от юности моей. Но говорить с Тобой боюсь, потому что Ты возьми да и скажи: «Если же хочешь быть совершенным…». И что дальше? Как мне жить после этого обращения Твоего ко мне? Когда богатый юноша Антоний Египетский услышал однажды чтение этого текста в церкви, он понял, что в эту минуту Бог говорит ему продать имение и раздать деньги нищим. Антонию понадобилось несколько дней, чтобы исполнить повеление.
Слово написанное обращено ко всем, а Голос Твой – ко мне одному. От Слова можно укрыться, а от Голоса — нельзя. Все, что я соблюдаю в Писаниях, есть заповеди одинаковые для всех, а приглашение «если хочешь…» обращено только ко мне. Да и не заповедь это, а всего лишь воля Твоя для меня. От того и печалюсь, и ухожу от Тебя. А не будь этой встречи лицом к лицу, никогда бы не ушел, потому что всю жизнь стремился к Тебе. И печаль эта, и изгнание мое не заповедью, а волей Твоей вызваны. Ибо заповедь соблюл я, а воли Твоей не осилил. Если бы обнищание мое было всеобщим обязательством, заповедью, оставленной ради жизни вечной, то и страха бы не было, и выбора, а так «если хочешь…».
Страшусь я Тебя, Господи. Лучше молитвословия, «Отче наш», исповедания, провозглашения, но только не Голос этот, проникающий в недра души моей, во святое святых, за завесу.
«Выйди от меня, Господи». Я же говорю Тебе, что верую в Писания Твои, ибо соблюдаю их в точности. Разве этого недостаточно для Тебя? Что еще лучше может доказать мою веру, как не это? Да нет же, лгу я Тебе. Человек на многое согласен ради спасения, и вера здесь не при чем. Смертельно больной принимает лекарства не потому, что верует в них, а от безысходности пьет все, что находит. Так и мы сами себя тешим, называя страх верой, и этим умножаем свое коллективное заблуждение. На самом же деле, не что иное, как ужас вечного осуждения, толкает нас к соблюдению заповедей.
Вера же, прежде всего – способность угодить Тебе, «ибо без веры угодить Богу невозможно». Как же мы неискренни, полагая, что угодим Тебе соблюдением заповедей! Это неразумно еще и потому, что, по правде сказать, мы делаем это в угоду себе, а не Тебе. Ради себя, а не ради Тебя блюдем закон Твой. Ибо что Тебе от того, что я не завидую или не прелюбодействую? Закон Твой, увы, не производит веры, он производит страх и навлекает гнев Твой и суд.
Не обойтись мне без веры истинной, потому что угодить Тебе возможно только зная, что Тебе угодно. Никак иначе не познать мне желаний Твоих, как только слыша голос Твой, открывающий волю Твою совершенную. Я бы с радостью предпочел остаться с Твоим законом, где у Тебя не было бы власти управлять моей жизнью суверенно, ибо Ты в законе обусловлен общими требованиями, без права вторгаться в мою жизнь непосредственно. Но горе мое в том, что закон Твой не оставляет мне возможности угодить Тебе.
Страшусь я Тебя, Господи. Некуда мне бежать от Тебя. Заложник я путей Твоих неисповедимых. Ты опередил меня и окружил, преградил мне пути к отступлению.
Не верую я в Тебя, потому и требую гарантий, клятвы Твоей, потому и цепляюсь за Писания Твои и исповедую их не столько для себя, сколько для напоминания Тебе, чтобы Ты не изменил Своим обещаниям. Не верую я в Тебя, потому что истинная вера движима любовью, а не попытками уловить Тебя в Твоих же словах. Истинная вера цепляется не за Слова Твои, а за Тебя Самого! Вера отдает Тебе все права, не требуя клятвы, которая лишает Тебя прав за пределами обещанного. Потому отцы наши в минуты отчаяния и сомнений обращались к пророческим Писаниям, говоря: «Вспомни, Господи, Слово Твое, вспомни обещания Твои, данные Аврааму» — как будто Ты можешь забыть то, что сказал однажды.
Вера актуальна только в настоящем, ее формула в «есмь», ибо привязана она к Тебе Одному. И доколе Ты «есмь», и вера «есмь». А как только Ты «был», так и веры нет. А значит, нужны другие удостоверения, и душа понимает это прежде всего, потому и метается в поисках гарантий своего спасения, опираясь на прошлый опыт веры, крещения, заветов и прочего, не разумея, что все прошлое не может быть гарантом моего настоящего, а значит, и будущего. Не может! Никак не может! Зря я тешу себя, что спасение мое может основываться на каком-либо акте прошлого. Прошлое ценно, когда сберегается в настоящем, а настоящая моя вера привязана к свидетельству в сердце, что я угоден Тебе сейчас. Если этой печати нет, то ни один акт прошлого и ни одно обетование будущего не обладает силой меня спасти. Ибо прошлое – история, а все обетования в будущем, вера же только в настоящем. Нет ее ни вчера, ни завтра, она либо есть сейчас, либо ее нет совсем.
Фрагмент из книги: «Покушение на Высший Суверенитет».
(1364)
