Все, что я соблюдаю в Писаниях, есть заповеди одинаковые для всех, а приглашение «если хочешь…» обращено только ко мне. Да и не заповедь это вовсе, а всего лишь воля Твоя для меня. От того и печалюсь, и ухожу от Тебя. А не будь этой встречи лицом к лицу, никогда бы не ушел, потому что всю жизнь стремился к Тебе. И печаль эта, и изгнание мое не заповедью, а волей Твоей вызваны. Ибо заповедь соблюл я, а воли Твоей не осилил. Если бы обнищание мое было всеобщим обязательством, заповедью, оставленной ради жизни вечной, то и страха бы не было, и выбора, а так «если хочешь…».
Страшусь я Тебя, Господи. Лучше молитвословия, «Отче наш», исповедания, провозглашения, но только не Голос этот, проникающий в недра души моей, во святое святых, за завесу.
«Выйди от меня, Господи». Я же говорю Тебе, что верую в Писания Твои, ибо соблюдаю их в точности. Разве этого недостаточно для Тебя? Что еще лучше может доказать мою веру, как не это? Да нет же, лгу я Тебе. Человек на многое согласен ради спасения, и вера здесь не при чем. Смертельно больной принимает лекарства не потому, что верует в них, а от безысходности пьет все, что находит. Так и мы сами себя тешим, называя страх верой, и этим умножаем свое коллективное заблуждение. На самом же деле, не что иное, как ужас вечного осуждения, толкает нас к соблюдению заповедей.
(1529)