«Ибо иной уверен, [что можно] есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его». (Рим.14:2-4)
Это лишние и пустые разговоры. Совершенно не в нашей компетенции и власти судить. Однако они занимают так много сил и подчас наносят непоправимый вред нашей духовной жизни. Какая обоюдная нетерпимость! Один унижает, а другой осуждает, только в силу разных взглядов на незначительные детали в отношении пищи. Мнения не имеют права претендовать на Истину, это кощунство. Именно так Апостол начинает свою главу: «Принимайте немощного без споров о мнениях». Автор послания к Римлянам посвятил много времени разъяснению, как выйти из этого лабиринта. Всеми силами он направляет внимание христиан, многократно повторяя одну и ту же мысль: ходи перед Богом и все делай во Имя Его.
Любой поступок, даже самый незначительный, совершенный ради большинства, Павел заключает под грехом, потому что находит его вызванным не верой, а общественным долгом. «А без веры Богу угодить невозможно» (Евр.11:6). «Если бы я и поныне угождал людям, я бы не был рабом Христу». (Гал.1:10)
Оказывается, эти понятия диаметрально противоположны, они взаимоисключают одно другое. Нам нужно как можно дальше дистанцироваться от самой идеи выровнять общество под одно мерило. Пора давно понять, что все люди разные и смотрят на одни и те же вещи каждый по-своему. И в этом право каждого. Но Павла заботят и правые и левые. Потому, пытаясь успокоить обе партии, он приводит их к убеждению, что ничто не имеет смысла, если не совершено для Господа. Даже воздержание (а тем более позволение) может быть оправдано, только когда совершается для Господа.
В этом загадочном «Бермудском» треугольнике между Богом, мною и моим ближним многие пропали без вести, так и не раскрыв тайны, почему одна и та же Истина дает удивительные результаты в жизни одного человека и совершенно не практична в жизни другого. Дело, оказывается, в том, что даже положительный пример опасен в духовном подвизании, поскольку увлекает последователей за человеком, а не за Богом. Духовное развитие возможно только при моих непосредственных взаимоотношениях с Духом Святым. Но мы все – дети коллективизма, мы коммуна, как же нам в одиночку? Почему одному можно, а другому нельзя? Я много лет не понимал этих особенностей духовной практики. В коллективе требования для всех одинаковые, иначе, нарушая общие установки, я сразу же создаю прецедент. Но приближаясь к Богу, я обнаруживаю, что у Него к каждому свои отдельные требования. Как же так? Неужели такое возможно? Неужели Бог лицеприятен? Неужели Он может благословлять человека грешного, а меня, праведного, наказывать, когда мы вместе делаем одно общее дело? Я знаю о чем говорю. Этих узлов не развязать никогда, если не принять того факта, что только Бог имеет доступ к тайникам каждой отдельной души и знает весь процесс.
(737)
