Беседуя однажды с человеком на сороковой день его поста, я был удивлен, к какому выводу он пришел в результате такого изнурительного опыта. Он сказал: «Мы даже не представляем себе, какой бунтарь живет внутри каждого из нас».
Смирение начинается с признания высшей власти. Легко под высшей властью подразумевать Бога, но я говорю об отце и матери в доме, муже в семье, пастыре в церкви.
Независимость – первый признак того, что человек (церковь, деноминация и т.д.) оказался за пределами Божьего замысла, выпал из Его определения или никогда не был в нем. Формальности здесь не при чем. Ценна духовная наследственность, причастность к корням. Мы не с луны свалились. Мы не начали что-то самостоятельное или отдельное, но продолжаем труд других людей, наших предшественников. Создание чего-либо независимого не только невозможно теоретически (потому что, наконец, мы чьи-то дети), но невозможно и практически (потому что никогда в одиночку мы не родим своих детей). У Бога существует большое поле для труда, так что никому не угрожает остаться безработным. Можно примкнуть к любому делу на любом участке работы и стать частью видения. Именно частью целого.
«В этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их» (Иоан.4:37-38).
Когда с этой вершины оглянешься на своих предшественников, увидишь целое облако свидетелей, которые смотрят на тебя с великими надеждами, вверяя в твои руки достояние своих многовековых чаяний. Боже мой, как стыдно на их наследии создавать свой личный бренд! Чувствуешь себя последним подлецом, блудным сыном, который «собрав всё (отцовское имение), пошел в дальнюю сторону и там расточил, …живя распутно».
Не приведи Господи! Спаси и помилуй! Спаси и помилуй!
(1053)
