Все ссылаются на вавилонское разделение как на начало создания наций, не замечая самого главного: это было наказанием за дерзость тогдашней нации увековечить свое имя под солнцем. Особенностью той группы людей было то, что они были единственной нацией на земле, иначе подобного рода национализм вылился бы каким-то образом в адрес другого народа. На примере первых людей отчетливо виден дух национализма, который в своей первооснове предполагает высокомерие, что всегда наказуемо Богом.
Кто-то заметил, что национализм — это эгоизм на уровне нации. Любовь Бога к отдельному государству связана не с географией, языком или культурой, но с душами людей. Как можно любовь к земле ставить выше любви к брату? Разве это не прототип вавилонской трагедии? Когда один «не понимает» речи другого на почве «любви к отечеству», это не что иное, как наказание Божье!
Один мой знакомый как-то спросил меня, почему я не люблю свою историческую родину. Я ответил, что родина начинается с человека, а не с флага и вышиванок. Любовь к территории — это любовь навыворот. «Люблю отчизну я, но странною любовью», — писал М. Ю. Лермонтов.
Позвольте предложить вам выдержки из отдельных публикаций авторов, разных по воспитанию и духовным убеждениям. Каждый из них видит любовь к родине по-своему.

«Родина (отечество, отчизна) — исторически принадлежащая данному народу территория».
«Патриотизм (от греч. patris — родина) — любовь к родине, отечеству…» (Энциклопедический словарь, 1963. Т. 2. С. 176).
«Патриотическое мышление как бы „объединяет“ людей одной страны, одного государства против людей — граждан другого государства, как бы противопоставляет людей по признаку гражданства.
…Что же означает любовь к Родине? Должен ли вообще человек ее любить?
Солженицын А. И., ниспровергнув одного идола — советскую Россию, отнюдь не пришел к христианству, воздвигнув другого идола, весьма похожего на предыдущего, — царскую, дореволюционную, Россию. Он так и не стал христианином, оставшись патриотом России — только России не советской, а идеализированной им, даже, может быть, правильнее сказать, „идолизированной“ им России дореволюционной.
…Россия, освободившись от идеологических пут атеистического марксизма, вместо того чтобы в условиях религиозной свободы познать Истину и прийти к библейскому Богу, к Христу, на самом деле возвращается к дореволюционной вере в Саму Себя. Чем это кончится, уже заранее известно, — очередной социальной катастрофой.
…традиционно Америка всегда была, пожалуй, одной из наименее патриотичных стран. Ведь очень многие люди, эмигрировавшие туда, покидали свои родные страны как раз потому, что не были их патриотами-идолопоклонниками, и в то же время не могли принять огромное количество зла в своих странах. Америка большей частью и состояла из таких людей и их потомков; иначе говоря, эта страна в течение довольно длительного времени была местом, куда приезжали селиться изо всех стран мира непатриоты, носители непатриотического мышления» (Дмитрий Таланцев, актер).

* * *
«Патриот прекрасно знает, что не бывает плохих и хороших народов — бывают лишь плохие и хорошие люди. Националист же всегда мыслит категориями „свои — чужие“, „наши — не наши“, „воры — фраера“, он целые народы с легкостью необыкновенной записывает в негодяи или в дураки, или в бандиты. Это важнейший признак фашистской идеологии — деление людей на „наших“ и „не наших“. Очень важный признак фашизма — ложь… что, дескать, „евреи русский народ споили“, „все кавказцы — прирожденные бандиты“ и тому подобное» (Борис Стругацкий, русский писатель).

* * *
«Национализм малых народов есть проявление изоляции и самодовольства. Национализм больших народов есть империалистическая экспансия» (Николай Бердяев, русский философ).
* * *
Дмитрий Менделеев писал, что «кичливое самообожание отдельной нации есть порок, или зло, задерживающее движение прогресса, требующего… прежде всего признания принципиального равенства народов».

Лев Толстой считал патриотизм чувством «грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное — безнравственным». Он полагал, что патриотизм с неизбежностью порождает войны и служит главной опорой государственному угнетению.

Как прочно мы врастаем в свою культуру, язык, родословную! Как сложно Богу вырвать хотя бы одного из нас «из дома отца своего» и никогда больше не позволить вернуться в свою землю. Неудивительно, что это под силу единицам, таким как Авраам, Исаак, Иаков: «…если бы они в мыслях имели то [отчество], из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному, посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом…» (Евр. 11:15–16 ).
Важно понимать и то, что призыв Бога выйти «из земли рождения своего» напрямую не связан с переменой места жительства или сменой гражданства. Это, скорее, призыв к новому осознанию бытия, к свободе от влияния среды и родства. Как раз такому человеку абсолютно все равно, в какой части земного шара он живет. Он как турист, который по дороге домой остановился на ночь в гостиничном номере.
Я хорошо понимаю светского человека, у которого нет веры в рай, у которого есть только земная родина. Сергей Есенин писал:

Если кликнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

Но я отказываюсь понимать христиан, которые во много раз больше патриоты земли, чем неба. Неудивительно, что такие христиане не увлекают других любовью к небесам.

(2255)

Патриотизм. Что в нем для церкви?